Криштиану Роналду опубликовал на медиаплатформе The Players Tribune открытое письмо, в котором подробно рассказал о своей карьере: о первых шагах на Мадейре, о жизни вдали от семьи в академии «Спортинга», о желании дебютировать в Премьер-Лиге и о самом волнительном моменте в мадридском «Реале». Футболист также раскрыл частичку своей личной жизни, рассказав несколько историй о Криштиану-младшем.
Открытое письмо Криштиану Роналду
«Я храню в памяти одно воспоминание: мне тогда было семь лет, но оно такое сильное, что я даже сейчас, закрыв глаза, отчетливо вижу всё произошедшее и переживаю всё те же эмоции. Это воспоминание о моей семье.
Я только начал серьезно заниматься футболом – до этого я играл на улицах Мадейры с друзьями. Когда я говорю «на улице», я не имею в виду какую-то пустую улочку – это была самая настоящая улица: у нас не было вообще ничего, даже ворот, и нам каждый раз приходилось останавливать матч, когда проезжала машина. Я был счастлив, играя и так, но мой отец работал в «Андоринье», отвечал за экипировку, и неустанно подбивал меня пойти поиграть за детскую команду. Я пошел туда, потому что знал, что он будет гордиться.
В первый день нам объясняли множество правил, которые я не понял, но мне всё нравилось: я увлекся устройством игры и ощущением от побед. Мой отец всегда был там, на бровке поля, в рабочей форме и со своей вечной бородой. Ему тоже всё нравилось, но мою маму и моих сестер футбол вообще не интересовал.
Каждый вечер за ужином отец пытался убедить их прийти и посмотреть, как я играю. Так что отец был моим первым официальным представителем. Когда мы возвращались домой после матчей, отец говорил:
«Криштиану забил гол!».
А они отвечали:
«А, ну здорово».
Их это не очень увлекало. Как-то раз мы пришли, и отец сказал:
«Криштиану забил два гола!».
Ноль эмоций, они просто ответили:
«Молодец, Криш».
Что мне оставалось делать? Я продолжил забивать снова и снова. Однажды вечером мой отец вернулся домой и сказал:
«Криштиану забил три гола! Это было невероятно! Вы должны прийти и посмотреть, как он играет!».
Однако перед каждым матчем я видел только своего отца на бровке, пока в один день – я никогда не забуду этого – разогреваясь, я не поднял взгляд, чтобы как всегда посмотреть на него, и не увидел на трибуне и мою маму, и моих сестер. Им, как бы это сказать, было вполне комфортно: они не кричали и не хлопали, а просто махали мне, как будто я был на каком-то параде. Было заметно, что они никогда не были на футбольном матче, но для меня было важно только то, что они пришли поддержать меня.
Мне было так хорошо, для меня это многое значило! Во мне что-то переменилось – я чувствовал небывалую гордость. Конечно, у нас было в те годы не много денег, жизнь на Мадейре была нелегкой. Я играл в футбол в старых бутсах, которые достались мне от брата или от кузенов, но в детстве тебя не волнуют деньги – единственное, чего ты хочешь, так это тех особенных эмоций, и в тот день я их испытал. Я чувствовал себя любимым и защищенным – как говорят у нас в Португалии, «menino querido da família».
Я вспоминаю об этом периоде с ностальгией, ведь он продлился недолго: футбол дал мне всё, но он же разлучил меня с домом, когда я еще не был к этому готов. Я покинул остров и отправился в академию «Спортинга» в Лиссабоне в одиннадцать лет – это был самый тяжелый период моей жизни.
Сейчас, когда я об этом вспоминаю, мне это кажется каким-то сумасшествием. Моему сыну Криштиану-младшему сейчас семь лет. Не знаю, как бы я чувствовал себя, если бы уже через четыре года мне пришлось помогать ему собирать вещи и отправлять его в Париж или Лондон… даже представлять этого не хочу. Уверен, что и для моих родителей это был очень тяжелый момент.
Однако у меня была мечта и мне представился шанс её осуществить, поэтому родители отпустили меня в Лиссабон. Я плакал практически каждый день. Хотя я по-прежнему жил в Португалии, переезд с Мадейры в Лиссабон был равносилен переезду в другую страну: из-за акцента даже родной язык казался чужим, культура была другой, я никого не знал. Моя семья могла позволить себе навещать меня только раз в четыре месяца или около того. Я так скучал по родным, что каждый день был пыткой.
Только футбол помогал мне двигаться дальше. Я знал, что способен делать на поле разные вещи, которые не давались многим другим ученикам академии. Я помню, как в первый раз услышал, что один парень говорил другому:
«Ты видел, что он сделал? Он просто зверь».
Впоследствии я часто слышал подобное, в том числе и от тренеров, однако всегда находился человек, который говорил:
«Да, он хорош – жалко только, что такой маленький».
И это правда: я был очень тощим, у меня не было мускулов. Так в 11 лет я принял решение: я знал, что я талантливее остальных, поэтому решил, что и работать я должен больше остальных. Я решил, что не буду играть как ребенок и не буду себя вести как ребенок: я сказал себе, что буду тренироваться так, словно смогу стать лучшим в мире.
Не знаю, откуда у меня взялось это чувство – это было что-то внутри меня: это как голод, который не утолить. Когда ты проигрываешь, то ощущения такие, будто ты умираешь от голода, а когда выигрываешь, то всё равно испытываешь чувство голода, ведь ты просто съел несколько крошек хлеба, – я не могу это объяснить иначе.
Я начал убегать из общежития по ночам, чтобы потренироваться. Я становился сильнее и быстрее. И когда я вышел на поле, те, кто раньше считал меня слишком хилым, были удивлены и смотрели на меня так, как будто наступил конец света, не говоря ни слова.
Когда мне было 15 лет, я подошел к товарищам на тренировке, и, я это четко помню, сказал им:
«Однажды я стану лучшим футболистом в мире».
Они смеялись, конечно, я ведь даже не был игроком первой команды «Спортинга», хотя я действительно думал, что стану лучшим, и сказал это абсолютно серьезно.
Когда в 17 лет я начал играть в футбол профессионально, моя мама так волновалась, что не могла смотреть мои матчи. Она приходила на старый стадион «Жозе Алваладе» и так сильно нервничала во время больших игр, что несколько раз падала в обморок. Её врач прописал ей принимать перед матчами успокоительное. Я говорил ей тогда:
«Помнишь, а когда-то ты не интересовалась футболом?».
Я начал мечтать о большем: я хотел играть в национальной сборной и в «Манчестер Юнайтед», потому что в выходные я смотрел Премьер-Лигу по телевизору. Меня завораживала скорость футболистов и кричалки фанатов. Меня очень волновала эта атмосфера. Когда я стал игроком «МЮ», то невероятно гордился собой, но думаю, что моя семья гордилась мной еще больше.
В начале карьеры я испытывал сильные эмоции, выигрывая трофеи: я помню свою первую победу в Лиге Чемпионов с «МЮ» – эмоции меня тогда просто захлестнули. То же самое я испытал, выиграв первый Золотой мяч. Однако я с каждым разом мечтал о большем – думаю, что именно так и работают мечты, разве нет? Я всегда восхищался «Мадридом» и хотел идти к этой новой цели: я хотел завоевывать трофеи с «Мадридом», побить все рекорды и стать легендой клуба.
За последние восемь лет я достиг я достиг в «Мадриде» невероятных успехов, но если быть честным, ощущения от побед изменились, особенно в последние два года. В «Мадриде» если команда не выигрывает все возможные титулы, то всегда найдутся люди, которые скажут, что мы потерпели фиаско. Такие ожидания и создают величие.
Когда ты становишься отцом, то ощущения полностью меняются – я не могу это описать словами, но в том числе и поэтому годы в «Мадриде» для меня особенные. Здесь я не только футболист, но и отец.
Был один связанный с моим сыном момент, который я запомню навсегда: сразу после победы в финале Лиги Чемпионов в Кардиффе, когда мы сотворили историю, после финального свистка я почувствовал, что отправил очень мощное послание всему миру… но тут на поле вышел мой сын, чтобы отпраздновать со мной, и я испытал что-то невероятное. Он бегал туда-сюда с сыном Марсело, мы вместе держали кубок и за руку гуляли по полю. Такой радости я никогда не испытывал, пока не стал отцом: тебя обуревает столько эмоций одновременно – невозможно описать, что я чувствовал тогда. Я могу сравнить это только с тем моментом на Мадейре, когда, разогреваясь, я увидел на трибуне свою маму и своих сестер.
Когда мы вернулись на «Бернабеу», чтобы отпраздновать, Криштиану и Марселито играли на газоне перед мадридистами. Эта сцена не имеет ничего общего с тем, что я переживал в его возрасте, когда играл на улицах, но я надеюсь, что мой сын в такие моменты чувствовал то же, что и я, – «Menino querido da família».
Даже после 400-го матча за «Реал Мадрид» победы остаются моей главной целью – для меня это всё, думаю, я был рожден таким. Но ощущения от побед изменились – это новый этап в моей жизни. На моих новых бутсах Mercurial есть особое послание: слова, написанные прямо на пятке, – это последнее, что я вижу перед тем, как завязываю бутсы и иду в туннель, чтобы выйти на поле. Это как последнее напутствие, дополнительная мотивация: там написано «мечта ребенка». Может, теперь вы все поймете.
Моя миссия остается прежней: я хочу продолжать бить с «Мадридом» все рекорды и завоевывать все возможные титулы. Это заложено в моей природе, это моя форма существования. Однако то, что я всегда буду помнить о «Мадриде», то, о чем я расскажу своим внукам, когда мне будет 95, – это чувство, которое я испытал, когда прошел по полю за руку со своим сыном, завоевав Кубок Чемпионов. Надеюсь, скоро мы повторим этот опыт».
Комментарии ()